Григорий Верховский, кинооператор, фотограф: «Тарковского всегда интересовали вечные темы — душа и совесть»

В этом году исполняется 45 лет фильму Андрея Тарковского «Сталкер». К этой дате издательство «Эксмо» выпустило фотоальбом Григория Верховского, работавшего на съемках кинокартины ассистентом оператора. «Культура» попросила известного фотографа поделиться воспоминаниями.

— Григорий Соломонович, как возникла идея издать книгу, посвященную «Сталкеру»? Долго ли вы шли к осуществлению данного проекта?

— Идея возникла не сразу. Мне не хотелось заниматься проектом вскоре после ухода из жизни Андрея Тарковского в 1986 году, я не спешил публиковать воспоминания о работе на съемках «Сталкера», как делали многие.

Сначала я показывал свои снимки на выставках в Академии художеств в Москве, в американских киноцентрах и на выставке «Андрей Тарковский. Художник пространства» в Русском музее Санкт-Петербурга, фотографии с которой демонстрировались потом в Испании, Германии, Франции. Некоторые из работ публиковались в книгах исследователей творчества Тарковского в России и за рубежом.

Большой материал о Тарковском в период его работы над «Сталкером» мне хотелось представить как целостное повествование о времени создания выдающегося фильма: сто фотографий и текст воспоминаний. Главной целью было показать большого Художника в творческом процессе.

— Судя по снимкам, представленным книге, Тарковский был фотогеничен и естественен перед камерой. Что это — искреннее поведение или профессионализм?

— Тарковский, безусловно, был фотогеничен. Ведь он снимался как актер в нескольких фильмах, начиная со студенческой ленты под руководством выдающегося режиссера Ромма, а также в картине Хуциева «Мне двадцать лет» и нескольких других фильмах.

Среди моих фотографий со «Сталкера» нет постановочных портретов режиссера. Я делал фото в реальной среде, наблюдая Тарковского, занятого работой, и вовсе не позировавшего специально для фотографа. Я старался уловить смену его настроения, дать, так сказать, «портрет в развитии», что, надеюсь, и отражено в альбоме.

— Как состоялось ваше знакомство с Андреем Арсеньевичем? Помните ли этот момент?

— Это произошло в 1978 году под Таллином — на съемочной площадке «Сталкера», фильма, надо сказать, многострадального, ведь он по причине технического брака пленки и размолвок с главным оператором и художниками фильма переснимался неоднократно.

Меня привлек к работе над картиной, в качестве ассистента оператора, известный советский кинооператор, народный артист России Александр Княжинский. С до этого с ним работал на съемках одного фильма режиссера Родиона Нахапетова. На «Сталкере» времени «на раскачку» не было: мне сразу пришлось включиться в съемочный процесс.

— Каким Тарковский запомнился вам в личном общении?

— Близкого общения с Андреем Арсеньевичем у меня, как и у большинства участников съемок, не было. Круг его общения был узок: братья Стругацкие, авторы фантастической повести «Пикник на обочине», на сценарной основе которой и снимался «Сталкер»; главный оператор, ассистенты режиссера, художники-декораторы и художник-костюмер.

Все в съемочной группе относились с глубоким пиететом к Тарковскому, осознавая масштаб его личности. В перерывах между съемками Андрей Арсеньевич был прост, мы нередко играли с ним в кости. Тарковский вообще по натуре был азартен. Люди, знавшие его с детства, вспоминали, что он любил играть в футбол и в «пристенок».

Азартность режиссера проявлялась и непосредственно на съемках. Например, в эпизоде прорыва Сталкера со спутниками в Зону, когда охранники стреляют по их машине, а попадают по вагону, груженому керамическими изоляторами, Тарковский бросал эти изоляторы и увлеченно наблюдал, как они разлетаются вдребезги.

— Как сам Андрей Арсеньевич воспринимал фильм «Сталкера» в ряду своих достижений? И вы лично считаете ли эту картину его самым выдающимся кинематографическим высказыванием?

— За свою недолгую жизнь Тарковский успел снять всего семь с половиной фильмов: семь полнометражных и одну короткометражную дипломную ленту. «Сталкер» он считал своей удачей — полагал, что картина является переходом от относительно простого к более содержательному и глубокому киноязыку. Об этом он писал в своем дневнике.

Кстати, когда Тарковский был еще студентом, цыганка ему нагадала, что он снимет всего семь фильмов. Тот огорченно спросил: «Так мало?» На что цыганка ответила: «Зато хороших!»

Что же касается моих личных пристрастий, я больше всего люблю фильм «Зеркало», снятый Тарковским вместе с блистательным оператором Георгием Ивановичем Рербергом. Это, на мой взгляд, наиболее поэтичный фильм из всех лент режиссера. Я очень люблю поэзию, в том числе, и стихи отца режиссера, тонкого поэта Арсения Александровича Тарковского. Особо ценю, когда в фильме не только звучат хорошие стихи, но и сам изобразительный язык в картине поэтичен.

«Сталкер», несомненно, выдающееся произведение. Пересматриваю картину до сих пор, и каждый раз открываю что-то новое.

— Существовали ли для Тарковского в мире кино примеры для подражания, если не кумиры? И какие качества ценил превыше всего в режиссере?

— Напрямую Тарковский, разумеется, никому не подражал, но предпочтения у него, само собой, были. В частности, в молодости его кумиром являлся Акира Куросава. Также ему было близко творчество Кензи Мидзогути, Ингмара Бергмана и Робера Брессона. А в режиссерах, как и в целом, в людях творческих профессий, Тарковский ценил талант и духовность.

— Большинство лент Тарковского снято в черно-белом цвете. Как вам кажется, почему?

— Думаю, потому что такое кинематографическое решение «родом» из искусства фотографии. Он считал, что черно-белым изображением можно выразить все. К цвету же относился настороженно, полагая, что он отвлекает от главного. Поэтому цвет в картинах Тарковского неяркий — скорее, это даже не цвет, а тон.

— Вопрос, возможно, праздный, но все же: как вы полагаете, если бы Андрей Арсеньевич дожил до наших дней, на что был бы направлен его творческий взгляд сегодня?

— Зная его искреннюю увлеченность и «пронзенность» классикой, могу предположить, что он непременно снял бы то, что хотел осуществить, но не успел. Так, Госкино в свое время не одобрило его сценарии по «Идиоту» и «Бесам» Достоевского. Та же участь постигла «Смерть Ивана Ильича» по Толстому, «Гофманиану» о жизни и творчестве Гофмана.

В целом же Тарковского всегда интересовали вечные темы: душа и совесть. Он неустанно искал ответ на вопрос о смысле человеческого существования и о предназначении человека.

Фотография предоставлена Музеем кино.