«Для меня рок не заканчивался». Почему Пантыкин вспомнил княгиню Ольгу

В московском театре «Русская песня» состоялась премьера музыкальной постановки «Княгиня Ольга» — истории одной из самых известных правительниц Древней Руси, жены князя Игоря и матери князя Святослава, которая жестоко отомстила древлянам за убийство мужа и первой среди русских князей приняла православие.

​В спектакле воплощены два образа главной героини — собственно княгини Ольги и Руси, — эти роли исполнили актрисы Мария Биорк и Наталья Корецкая. Либретто создала автор проекта «Золотые легенды России» Елена Лемехова, хореографией занималась балетмейстер Ульяна Бачерникова, а режиссером стала Ульяна Чеботарь, работавшая с Театром имени Вахтангова и Театром на Малой Бронной.

​Музыку для «Княгини Ольги» написал композитор, заслуженный деятель искусств России и лауреат фестиваля «Золотая маска» Александр Пантыкин, известный любителям русского рока как человек, который в 1980-е был одним из создателей и автором песен свердловской группы «Урфин Джюс». Aif.ru поговорил с Пантыкиным о «Княгине Ольге» и об актуальности этой героини в наше время, о точности в выборе терминологии, увлечении роком и о том, был ли «Урфин Джюс» всего лишь эпизодом в его биографии.

​Игорь Карев, aif.ru: Почему для мюзикла вы выбрали именно этот персонаж русской истории?

​Александр Пантыкин: На мой взгляд, «Княгиня Ольга» — не мюзикл, а скорее музыкально-литературная мистерия по мотивам жизни реальной княгини Ольги. Мне кажется, эта тема особенно важна для нашей страны, наших людей, зрителей, потому что сегодня как никогда хочется обращаться к историческим фактам, связанным с Русью, когда проявлялись истинно русские качества, благодаря которым страна становилась мощнее.

​Княгиня Ольга в нашей истории занимает особое место. Она долгое время фактически правила и делала это достаточно успешно, она многое сделала для развития Руси. Ольга одной из первых приняла православие, которое позже стало для нас единой религией. Она была очень непростым и очень интересным руководителем, если говорить сегодняшним языком. История ее актуальна, потому что она поднимает общие вопросы, связанные с развитием нашей страны, когда существует совершенно определенный враг, против которого вся Русь встает и дает достойный отпор. История Ольги, то, как в свое время она повела себя, как привела Русь к единению, мне кажется, сегодня это имеет государственную важность. Пусть мои слова звучат пафосно, но я действительно так думаю.

— Какие идеи вы закладывали в эту постановку через музыку?

​— Когда я приступил к работе над этой мистерией, то меня прежде всего интересовало содержание, которое автор пьесы Елена Лемехова заложила в либретто. У неё получилась интересная, с эмоциональной окраской история женщины, которая была простой лодочницей, но стала княгиней, потеряла мужа и родила будущего князя Святослава, осуществляла очень важную историческую функцию и прошла путь от язычества до единого Бога. И мне как композитору важно было показать нашу героиню со всех точек зрения. В либретто были очень талантливые тексты, которые вдохновлены старорусской литературой, а музыкальные номера мы выстроили так, чтобы они относили нас сначала к языческой обрядовости, а потом — к молитвенности православия. И столкновение этих двух тем дала нам возможность развернуть мистерию достаточно глубоко с психологической точки зрения.

​— Вы назвали «Княгиню Ольгу мистерией, раньше у вас была лайт-опера «Мертвые души», за которую вы получили «Золотую маску». Вам не нравится слово «мюзикл»?

​— Слово «мистерия» обычному зрителю не очень понятно, а речь идет о продаже билетов, о привлечении аудитории. Поэтому для упрощения часто говорят именно «мюзикл». Но я думаю, надо честно называть вещи своими именами и вести популяризаторскую работу. Кроме того, я ратую за развитие русского музыкального театра, который сейчас стал гораздо шире, чем просто мюзикл.

Мюзикл — понятие американское, это коммерческие музыкально-сценические постановки, и термин уже не совсем соответствует тому, в каком направлении сейчас развивается русский мюзикл, который глубоко связан с русским психологическим театром. У нас есть огромный простор для разных трактовок и вариантов, сегодня существуют и лайт-оперы, и этно-мюзиклы, есть и исторические саги вроде «Княгини Ольги», которая является характерным примером того, что мы не слепо подражаем рожденному в Америке жанру, а придумываем собственные русские жанры, связанные с нашей культурой.

​— Александр, довольно долго вы для меня были исключительно автором песен и солистом «Урфин Джюс» — я слушал её в 80-е, потом в 90-е. Но, оказывается, одновременно с песнями для альбомов той группы вы писали и симфоническую музыку.

​— Есть простой термин: профессиональный композитор, для которого владение многими жанрами — норма. Я целенаправленно получал профессиональное музыкально-сценическое театральное образование, окончил музыкальное училище, консерваторию, магистратуру как драматург. У меня есть концерт для фортепиано с оркестром, концерт для фагота с оркестром, множество симфонических произведений. Я много занимался киномузыкой, работая с Владимиром Хотиненко («Мусульманин»), Дмитрием Астраханом («Ты у меня одна») и другими режиссерами. Сотрудничал с театрами. Словом, считаю себя в полной мере профессионалом, который решает поставленную перед ним задачу.

— То есть для вас рок-музыка — лишь небольшой эпизод вашей творческой биографии?

​— Да, рок-н-роллом я занимался всего четыре года, с 1980-го по 1984-й. Но это были очень яркие годы, благодаря которым меня и называют «дедушкой уральского рока», потому что группа «Урфин Джюс» оказала огромное влияние на весь рок-н-ролл нашей страны.

​— Кажется, это звание вы придумали сами...

​— Это скорее псевдоним. Да, я его придумал в 1994-м, но его очень быстро подхватили все мои друзья рок-н-рольщики, которые посчитали, что это очень справедливо и правильно. Псевдоним уже прижился, с ним согласились все рокеры нашей страны, и теперь он везде активно используется.

​— Не скучаете по тому времени?

​— А для меня рок и не заканчивался. В этом году мы с «Урфин Джюс» участвовали в юбилейных концертах Вадима Самойлова, отпраздновали его 60-летие. Собираемся играть концерты в Москве и в Петербурге. Так что я с этим прошлым не попрощался, оно для меня и настоящее. Мы до сих пор поем, играем и делаем это с огромным удовольствием. Исполняем, конечно, в основном, старые вещи, но часто — в новом варианте, к примеру, с оркестром. Хотя оркестровый аккомпанемент всегда был частью группы «Урфин Джюс» — ещё со времен записи альбома «15» в 1982-м.

​— Вы рассказали о всех своих ипостасях, но можете ли сказать, что вам больше по душе: классическая музыка, рок, театр, кино?

​— По душе любая хорошая музыка, я всеядный. Во все времена, когда я занимался роком, джазом или симфонической музыкой, во мне уживались все музыкальные направления, существующие на данный момент, и везде я чувствую себя как рыба в воде. Согласен с высказыванием Шостаковича: не существует плохих или хороших направлений, есть хорошая или плохая музыка. Для меня музыка едина.

​— Дети пошли по вашим стопам?

​— Да, все выбрали профессии, связанные с музыкой. Старший Александр — музыкальный продюсер, старшая дочь — хореограф, занимается танцами, средний сын Сергей — главный режиссер моего «Живого театра», который делает мюзиклы для маленьких детей, младшая дочь Серафима — театровед, а младший сын выбрал эстрадно-джазовое отделение музыкального училища и учится на третьем курсе консерватории. Получается целая династия Пантыкиных, так или иначе связанных с музыкой. Я на их выбор никогда не влиял и свою точку зрения не навязывал, это их самостоятельный выбор. Считаю, что родительская задача — прежде всего помогать детям найти свой путь в жизни.