Миф о рыночной экономике
Меня удивило, что 13 февраля известный экономист и менеджер Сергей Алексашенко неожиданно вступил в полемику со мной, вместо того чтобы прокомментировать горячую новость: накануне суд отклонил его иск на 1 млн рублей к бывшему советнику президента России Андрею Илларионову, сообщившему, что перед дефолтом 1998 года первый зампред Центробанка России Алексашенко «играл на рынке ГКО», как «и другие инсайдеры – лица, работавшие непосредственно во власти и с властью».
Оставив на моей совести слова о его роли в становлении нынешнего режима, г-н Алексашенко решил опровергнуть мою «непонятную фразу» о системных либералах – тех, кто годами сулил обществу сначала построить рыночную экономику и лишь потом заняться демократией:
«Мы не обещали – мы построили в России рыночную экономику. В России главным инструментом равновесия в экономике является цена. Это ключевой признак рыночной экономики. Россияне обрели свободно конвертируемую валюту. Я не знаю, что еще нужно Гарри Кимовичу для понимания рыночной экономики… Второе: в 1990-е годы строилась и рыночная экономика, и демократия! Были свободные выборы и в Госдуму, и губернаторов, и на местном уровне… Напомню, что до 2000-х годов правительство не имело большинства в Думе, не имело поддержки. А умение правительства проводить политику, не имея большинства в Думе, – это и есть те самые сдержки и противовесы, которые являются основой демократической системы».
Мою позицию в этом вопросе нежданный оппонент объяснил тем, что я, «видимо, не очень хорошо помню российскую историю – то, что было 15–20 лет назад». К счастью, жаловаться на память мне еще не приходилось. А вот разоблачать расхожий миф системных либералов о том, что в России построена и рыночная экономика, и демократия, доводилось неоднократно.
Начну с демократии. На мой взгляд, принципиально важно понять, что Путин – это не случайный казус истории, не роковая ошибка Ельцина и его окружения, а вполне предопределенный путь развития России, логическое следствие расстрела парламента в октябре 1993 года. Да, свободные выборы были в 1991-м, свободным был и апрельский референдум 1993-го, но всё происходившее после трагического октября катилось по наклонной плоскости. Давление административного ресурса постоянно нарастало, хотя, конечно, выборы 90-х были еще цветочками по сравнению с выборами-2000, 2004 и т.д.
Давно бы надо признать, что после 1993 года вопрос о власти на честных выборах больше не решался. Первоочередной задачей правящих элит стало удержание власти любой ценой. Еще раз напомню о двух вариантах 1996 года, когда Коржаков и Ко ратовали вообще за отмену президентских выборов, а Чубайс и Ко – за их «правильное» проведение, и организованные ради победы Ельцина фальсификации на выборах потом оправдывались как «необходимые издержки в борьбе с коммунистическим злом».
Да и сам факт назначения Путина в 1999 году преемником (кстати, под овации системных либералов) лишний раз свидетельствует о низком качестве демократических институтов, образованных в 90-е годы.
Дальнейшая деградация политической жизни – печальная неизбежность: предельно монополизированная экономика должна была привести и к монополизации политического пространства. В условиях тотальной государственно-экономической экспансии свободная конкуренция в политике не могла сохраниться даже на региональном уровне.
На этом фоне становится фантомным ключевой тезис Алексашенко: мы-де «построили в России рыночную экономику». Да, с натяжкой, у нас есть в наличии и свободно формируемые цены, и другие элементы рынка. Но с таким же успехом можно утверждать, что рыночная экономика построена и в Иране! Если же говорить о нормально функционирующей современной экономике, такой, как в развитых странах, то сразу возникает масса неудобных вопросов.
К примеру, было бы интересно узнать, на каком рынке (или в каком кабинете?) сформировалась многомиллиардная цена компании «Сибнефть», купленной в 2005 году «Газпромом», и кто в точности был в этой сделке продавцом, а кто – покупателем. Но это еще мелкий вопрос.
Самое главное – гарантии неприкосновенности частной собственности. Есть ли они в России? Частная собственность действительно священна и неприкосновенна? Или все-таки ее можно отнять под каким-нибудь сфабрикованным «законным» предлогом, с помощью так называемых правоохранительных органов, то есть с помощью рейдерского захвата?.. О гарантиях неприкосновенности частной собственности г-ну Алексашенко стоило бы расспросить Михаила Ходорковского и тысячи, других предпринимателей калибром поменьше, лишенных в 2000-е годы и собственности, и свободы.
О какой рыночной экономике может идти речь в стране, где нет независимого суда, и власть может не только оказывать бесконтрольное силовое воздействие на граждан, но и легко конфисковывать их частную собственность?
А как насчет конкуренции – этой, на мой непросвещенный взгляд, основы рыночной экономики? О чем тут спорить, если в стране отсутствует настоящая живая конкуренция и всё, в том числе и цены, контролируют монополисты? Если близкий друг президента г-н Тимченко тащит на себе треть российского нефтяного экспорта, если всюду почти безраздельно рулят «Газпром», «Российские железные дороги» и т.д. Постоянный рост цен на электроэнергию, горючее, транспортные услуги, продукты питания, тарифы ЖКХ обусловлен главным образом ненасытными аппетитами бюрократии, паразитирующей на всех уровнях пресловутой вертикали власти. Серый «коррупционный налог» как-то очень органично вписался в красочно разрисованный сислибами пейзаж макроэкономической стабильности.
Квинтэссенцией «рыночной экономики», построенной г-ном Алексашенко со товарищи, явилась сверхзатратная олимпийская стройка в Сочи. Созданные в стране механизмы управления породили воровство поистине вселенских масштабов – бесчисленные распилы, откаты, липовые сметы и т.д. и т.п. При настоящей рыночной экономике были бы объявлены международные тендеры на строительство – и государство сберегло бы гигантские суммы, да еще получив сданные в срок объекты.
Сочи — это, конечно, квинтэссенция российской «рыночной экономики», но интересно было бы посмотреть, что творится на самом деле, скажем, в «Роснано», куда тоже были вложены значительные бюджетные средства. Едва очнувшись от шокирующих новостей о ГЛОНАСС из «Роскосмоса», ждем не дождемся захватывающих историй про весьма «пилоемкий» наукоград Сколково.
То, чем гордятся сегодня системные либералы и г-н Алексашенко, – всего лишь эрзац рыночной экономики. Как говаривал еще двадцать лет назад незабвенный премьер Черномырдин: «Нам нужен рынок, а не базар!» Вот нам и рынок, благоустроенный и с «крышей»…
Напоследок вопрос к читателям: как вы думаете, построена ли в России свободная рыночная экономика?
Оставив на моей совести слова о его роли в становлении нынешнего режима, г-н Алексашенко решил опровергнуть мою «непонятную фразу» о системных либералах – тех, кто годами сулил обществу сначала построить рыночную экономику и лишь потом заняться демократией:
«Мы не обещали – мы построили в России рыночную экономику. В России главным инструментом равновесия в экономике является цена. Это ключевой признак рыночной экономики. Россияне обрели свободно конвертируемую валюту. Я не знаю, что еще нужно Гарри Кимовичу для понимания рыночной экономики… Второе: в 1990-е годы строилась и рыночная экономика, и демократия! Были свободные выборы и в Госдуму, и губернаторов, и на местном уровне… Напомню, что до 2000-х годов правительство не имело большинства в Думе, не имело поддержки. А умение правительства проводить политику, не имея большинства в Думе, – это и есть те самые сдержки и противовесы, которые являются основой демократической системы».
Мою позицию в этом вопросе нежданный оппонент объяснил тем, что я, «видимо, не очень хорошо помню российскую историю – то, что было 15–20 лет назад». К счастью, жаловаться на память мне еще не приходилось. А вот разоблачать расхожий миф системных либералов о том, что в России построена и рыночная экономика, и демократия, доводилось неоднократно.
Начну с демократии. На мой взгляд, принципиально важно понять, что Путин – это не случайный казус истории, не роковая ошибка Ельцина и его окружения, а вполне предопределенный путь развития России, логическое следствие расстрела парламента в октябре 1993 года. Да, свободные выборы были в 1991-м, свободным был и апрельский референдум 1993-го, но всё происходившее после трагического октября катилось по наклонной плоскости. Давление административного ресурса постоянно нарастало, хотя, конечно, выборы 90-х были еще цветочками по сравнению с выборами-2000, 2004 и т.д.
Давно бы надо признать, что после 1993 года вопрос о власти на честных выборах больше не решался. Первоочередной задачей правящих элит стало удержание власти любой ценой. Еще раз напомню о двух вариантах 1996 года, когда Коржаков и Ко ратовали вообще за отмену президентских выборов, а Чубайс и Ко – за их «правильное» проведение, и организованные ради победы Ельцина фальсификации на выборах потом оправдывались как «необходимые издержки в борьбе с коммунистическим злом».
Да и сам факт назначения Путина в 1999 году преемником (кстати, под овации системных либералов) лишний раз свидетельствует о низком качестве демократических институтов, образованных в 90-е годы.
Дальнейшая деградация политической жизни – печальная неизбежность: предельно монополизированная экономика должна была привести и к монополизации политического пространства. В условиях тотальной государственно-экономической экспансии свободная конкуренция в политике не могла сохраниться даже на региональном уровне.
На этом фоне становится фантомным ключевой тезис Алексашенко: мы-де «построили в России рыночную экономику». Да, с натяжкой, у нас есть в наличии и свободно формируемые цены, и другие элементы рынка. Но с таким же успехом можно утверждать, что рыночная экономика построена и в Иране! Если же говорить о нормально функционирующей современной экономике, такой, как в развитых странах, то сразу возникает масса неудобных вопросов.
К примеру, было бы интересно узнать, на каком рынке (или в каком кабинете?) сформировалась многомиллиардная цена компании «Сибнефть», купленной в 2005 году «Газпромом», и кто в точности был в этой сделке продавцом, а кто – покупателем. Но это еще мелкий вопрос.
Самое главное – гарантии неприкосновенности частной собственности. Есть ли они в России? Частная собственность действительно священна и неприкосновенна? Или все-таки ее можно отнять под каким-нибудь сфабрикованным «законным» предлогом, с помощью так называемых правоохранительных органов, то есть с помощью рейдерского захвата?.. О гарантиях неприкосновенности частной собственности г-ну Алексашенко стоило бы расспросить Михаила Ходорковского и тысячи, других предпринимателей калибром поменьше, лишенных в 2000-е годы и собственности, и свободы.
О какой рыночной экономике может идти речь в стране, где нет независимого суда, и власть может не только оказывать бесконтрольное силовое воздействие на граждан, но и легко конфисковывать их частную собственность?
А как насчет конкуренции – этой, на мой непросвещенный взгляд, основы рыночной экономики? О чем тут спорить, если в стране отсутствует настоящая живая конкуренция и всё, в том числе и цены, контролируют монополисты? Если близкий друг президента г-н Тимченко тащит на себе треть российского нефтяного экспорта, если всюду почти безраздельно рулят «Газпром», «Российские железные дороги» и т.д. Постоянный рост цен на электроэнергию, горючее, транспортные услуги, продукты питания, тарифы ЖКХ обусловлен главным образом ненасытными аппетитами бюрократии, паразитирующей на всех уровнях пресловутой вертикали власти. Серый «коррупционный налог» как-то очень органично вписался в красочно разрисованный сислибами пейзаж макроэкономической стабильности.
Квинтэссенцией «рыночной экономики», построенной г-ном Алексашенко со товарищи, явилась сверхзатратная олимпийская стройка в Сочи. Созданные в стране механизмы управления породили воровство поистине вселенских масштабов – бесчисленные распилы, откаты, липовые сметы и т.д. и т.п. При настоящей рыночной экономике были бы объявлены международные тендеры на строительство – и государство сберегло бы гигантские суммы, да еще получив сданные в срок объекты.
Сочи — это, конечно, квинтэссенция российской «рыночной экономики», но интересно было бы посмотреть, что творится на самом деле, скажем, в «Роснано», куда тоже были вложены значительные бюджетные средства. Едва очнувшись от шокирующих новостей о ГЛОНАСС из «Роскосмоса», ждем не дождемся захватывающих историй про весьма «пилоемкий» наукоград Сколково.
То, чем гордятся сегодня системные либералы и г-н Алексашенко, – всего лишь эрзац рыночной экономики. Как говаривал еще двадцать лет назад незабвенный премьер Черномырдин: «Нам нужен рынок, а не базар!» Вот нам и рынок, благоустроенный и с «крышей»…
Напоследок вопрос к читателям: как вы думаете, построена ли в России свободная рыночная экономика?